Кто тут Давид и кто Голиаф

Орхан Джемаль журналист

Это завершающая статья из серии иерусалимских репортажей. Новости в ней к моменту публикации уже не будут новостями. Зато я попытаюсь объяснить, что увидел. Ведь на месте я обнаружил вовсе не то, что предполагал: оказалось, что все политические кальки, которые я мысленно прикладывал на палестинский кейс, нуждаются в коррекции.

В общем, если до этого я пытался быть объективным (знаю, мне не всегда удавалось, я пристрастен, но честно пытался), то теперь я напишу очень субъективный текст.

А начну все же с новостей.

Глоссарий

«Пятница» по-арабски «джума», так что если бы Робинзон был мусульманином, то его напарника-дикаря мы вполне могли бы знать под этим именем. Пятница – день обязательной коллективной молитвы, на которую должна собираться вся община.

Община – это не общество. «Община» по-арабски «джамаат». Кто вместе встал на пятничную молитву – те джамаат. «Джамаатские», как говорят у нас на Кавказе.

Полицейские на Кавказе думают по этому поводу, что в самосознании у джамаатских заложено «мы банда». Правильно, между прочим, думают. Но «банда» не в смысле «черная кошка» или «окропим снежок красненьким», а «мы такие потому, что мы банда!», то есть в идеале джамаатские по жизни друг другу должны.

Я, собственно, поехал в Иерусалим 21 июня на пятничную молитву в Аль-Аксу. Не буду притворяться, я прекрасно знал, что уже неделю идут столкновения палестинцев с израильской полицией из-за Священной мечети. Потому и поехал. (Если найдутся такие, кто не знает, что из-за чего случилось, читайте мои предыдущие репортажи – первый, второй, третий и четвертый).

Можете считать это моим политическим демаршем, молиться на Джума с иерусалимским джамаатом – это значит «можете на меня рассчитывать, потому что мы банда». Я свободный человек, живущий в прекрасном и яростном мире, и молюсь, где и с кем считаю нужным считаю.

Понятное дело, что 21 июля на джума я не попал. Всю последующую неделю джамаат отказывался входить в Аль-Аксу на израильских условиях. Всякий намаз собирал тысячи мусульман и христиан, которые в знак поддержки тоже вставали на молитву. Пять раз в день перекрывались улицы у мечети и даже возле Старого города. Почти каждый намаз заканчивался стычкой с полицией. Главный бой дня начинался после каждой ночной молитвы.

Я бы сказал, что протест был по-своему гандистский. С шаббата 22 июля я ни разу не видел, чтобы в полицейских бросали камни – только пластиковые бутылки с водой. Получить по современной каске с «забралом» таким снарядом неопасно, но весьма обидно. Так что эти бутылки можно считать нелетальным оружием протеста.

Полицейские отвечали резиновыми пулями и светошумовыми гранатами. В большинстве случаев это не смертельно, но ожоги и переломы – в изобилии.

С другой стороны, палестинцев были десятки тысяч, а полицейских – сотни, так что можно говорить, что обе стороны воздерживались от чрезмерного насилия. По крайней мере, последние семь дней.

Всю эту неделю Израиль шаг за шагом сдавал позиции. Финальное сражение случилось в четверг, когда израильская полиция сняла посты у всех ворот при мечетях, отменила все ограничения и символически удерживала только ворота Аль-Хутта, где в итоге была просто сметена толпой и после намаза кинулась мстить расходящимся с молитвы людям.

Четверг перетек в пятницу под канонаду светошумовых гранат. Что будет на джума-намазе, никто не мог точно сказать.

Собственно, это тот самый намаз, ради которого я приехал в Иерусалим неделю назад.

Выбегаю из гостиницы заранее, спускаюсь по Виа Долароза к ведущим в Аль-Аксу воротам Баб аль-Маджлис. По пути расспрашиваю хозяина маленького кафе:

– Мечеть открыта?

– Да.

– Пускают всех?

– Тех, кто старше пятидесяти.

– А что говорит муфтий – молиться внутри мечети или снаружи?

– Муфтий говорит – внутри, но улица говорит, что молиться надо снаружи.

Все-таки евреи хитрые люди: это же надо так просто развязать спор между теми, кто готов на соглашение с властями, изрядно сдавшими назад, и теми, кто готов идти до конца.

Внутри народу было немало, но и не так чтобы битком, а за воротами – достаточно, чтобы к следующему намазу снять возрастное ограничение. Полиция разблокировала даже Аль-Хутту, которую удерживала как символ своего «последнего слова» – мол, возле нее пролилась кровь наших бойцов, и вы не будете здесь расхаживать победителями.

На вечернюю молитву собралось народу «больше, чем на рамадан», как сказал мне один из моих знакомых. На ночную, казалось, съехались все живущие в Израиле палестинцы. С Западного берега и из Сектора Газа приехать, разумеется, смогли немногие. Все поздравляли друг друга с победой (по-арабски «нусра»).

Настоящая кровь за символические ценности

В России как-то лучше понимают евреев, может быть, потому что среди израильтян пруд пруди говорящих по-русски. Среди палестинцев его знают куда меньше.

Что им неймется? У нас в Москве в соборной мечети рамки и сканеры давным-давно стоят, и никто не протестует!

Может, это языковой барьер виноват? А может, мы просто плохо понимаем, что такое иерусалимский джамаат и Город трех религий?

На христианские святыни никто не претендует, а вот мечеть Аль-Акса мусульманам нужно делить с евреями. Разделили так:

Внешняя часть Западной стены, где пророк Мухаммад привязал своего коня во время чудесного путешествия в Иерусалим, отошла евреям – они называют ее Стеной плача и молятся там. Внутренняя часть, сама мечеть, площадь перед ней и мечеть Купол скалы, считающаяся женской, – место мусульман.

Живущих в Израиле мусульман к Стене плача близко не подпускают. Евреев в Аль-Аксу пускают, но на правах туристов.

Стену плача окружает еврейский квартал, хотя до 1947 года площадь перед стеной считалась марокканской слободой.

Но есть еще Малая Стена плача – уже в арабском квартале. Там евреям можно молиться без ограничений. Полицейские присматривают, чтобы их не обидел никто из обитателей окрестных домов.

В самой же Аль-Аксе евреям молиться запрещено. Было время, когда полиция даже следила, не шевелятся ли у них губы в мечети. Иногда шевелились. Из-за этого случались конфликты, но до 2014 года это было, так сказать, обычным фоном. Примерно так выглядит раздел святынь, закрепленный договором евреев с мусульманами еще в 1967 году.

Ультаправые израильтяне и еврейские фундаменталисты всегда пытались переиграть этот раздел в свою пользу. Депутат кнессета Иегуда Глик много лет носился с идеей о том, что, мол, по договору только сама Аль-Акса мусульманская, а весь остальной комплекс должен быть общим. Он проводил массу провокационных акций, за что его изредка даже арестовывали.

В конце концов «по совокупности заслуг» на Глика совершили покушение, подстреленный депутат около месяца пролежал в больнице, покушавшегося же выследили и убили при аресте.

На этом фоне еврейские фундаменталисты начали демонстративно отмечать религиозные праздники в Аль-Аксе, и полиция теперь уже открыто вставала на их сторону. Для мусульман вводились ограничения на вход в мечеть, а права евреев появляться там с литургическими целями, наоборот, расширялись.

Тогда палестинцы начали интифаду ножей, а мусульмане, не связанные друг с другом никакой организацией, стали нападать на евреев с ножами, топорами, тяпками.

Израильское правительство растерялось: одно дело бороться с организацией, там есть лидеры, активисты, инфраструктура, а тут никакой системы, единственный способ — «валить» сразу при первом подозрении, что «У НЕГО НОЖ!!!» Многих завалили, много у кого и ножей-то не было – просто показалось.

Эта война за Аль-Аксу после очередного нападения на полицейских и привела к нынешним событиям.

А где тут рациональный смысл? Неужели столько крови – из-за символических вещей: кому где молиться? Да, именно так! Это ожесточенная борьба за символы. И в центре этой борьбы джамаат Старого города.

Палестинцы бывают трех видов:

– вчерашние марксисты из ФАТХ, закрепившиеся на Западном берегу, так называемая администрация Палестинской автономии, признаваемая израильскими властями чем-то вроде местного самоуправления;

– ХАМАС, контролирующий Сектор Газа, объявленный террористической организацией и находящийся в вечной блокаде;

– ну и палестинцы, живущие в самом Израиле, – с экономической точки зрения они самые благополучные, но именно они де-факто являются дискриминируемыми гражданами «второго сорта», именно этот джамаат и держит оборону Аль-Аксы от «справедливого раздела».

Такие вот мусульманские тамплиеры.

Это отсюда кажется, что «Аль-Акса – третья святыня ислама» – просто слова. Там защита мечети – это последняя оставшаяся форма борьбы за себя. Уступить значит сдаться.

Для израильтян это такой же сверхважный символ: отобрать Аль-Аксу у мусульман – это восстановить свои исконные права на строительство Третьего храма.

Это не только Аль-Аксы касается. У палестинцев отбирают дома вокруг мечети под предлогом «а ты докажи, что это твое» (а большинство семей живут там со времен Османской Турции, когда документов на недвижимость не было вовсе). Если не получается отнять – выкупают, переплачивая десятикратно.

Могила Давида, что недалеко от армянского квартала, некогда была мечетью, теперь там синагога. На месте мусульманских кладбищ строят торговые центры.

Не надо искать в этой борьбе рациональное зерно. Просто представьте, что, допустим, я со товарищи начну приходить читать намаз в московский Храм Христа Спасителя, а если кто из православных попробует возмутиться, так ему полицейские вообще запретят там появляться.

Девушка из службы безопасности в аэропорту вдруг нашла во мне что-то подозрительное:

– Нет, вы мне объясните, вы в Москве родились?

– Да.

– А родители?

– Тоже.

– Я требую от вас искренности – как так получается, что у вас нерусское имя?

– Девушка, а вас-то саму как зовут?

– Ольга.

– А вам не кажется, что это не еврейское имя?

Уличная сценка: мусульмане встают на намаз, оставляя вдоль стены узкий коридорчик для прохожих. Прохожие – в основном туристы – худо-бедно просачиваются. Появляется еврей, столь же фольклорный, как и в Шереметьево: черная шляпа сдвинута на лоб, сзади из-под нее торчит кипа, черный лапсердак, внизу с белой рубашки свисают нитки. Размашистым шагом он демонстративно проходит по расстеленным молитвенным коврикам. Вооруженные до зубов полицейские стоят в десяти метрах и довольно ухмыляются.

Еще одна сценка: у ворот мечети перед намазом толпа скандирует «Аллах Акбар». Два молодых человека в кипах с завитыми в косы пейсами входят в толпу. Один достает телефон и начинает снимать. Второй жестами рок-звезды, «поднимающей» зал, начинает дразнить собравшихся. Через секунду в провокаторов летят пластиковые бутылки с водой. Полицейские встрепенулись. Мужчины постарше окружают парочку, отгораживают от молодежи и даже не выталкивают, а вытесняют «рок-звезду» и «оператора» в сторону полицейских.

Я полагаю, что арабы и сами не ангелы, но ничего подобного по отношению к евреям я не видел.

Слышал, но не видел. Таков мой личный опыт.

Иду вдоль стены Старого города от Яффских ворот к Дамасским. Навстречу две женщины. Та, что постарше, спрашивает по-английски:

– Как пройти к... к...

Поворачивается к той, что моложе, и уже по-русски:

– Ты не помнишь, как будет Стена плача?

Я отвечаю: «Вы идете в обход, а вон Дамасские ворота, оттуда по прямой».

– А мы боимся через арабские кварталы, мы туда сунулись, а там сплошные арабы...

Я расхохотался и сказал, чтобы меньше смотрели телевизор. Проводил их до Стены плача через Дамасские ворота.

Интересно, чему теперь они будут больше верить – своему опыту или телевизору?

Андрей – еврей, работает охранником в здании, где Понтий Пилат некогда судил Иисуса Христа. Меня с ним свел знакомый араб, который, как и Андрей, сносно говорил по-русски. О политике Андрей говорить отказался – мол, при исполнении не положено. Однако меня поразило, как они общались друг с другом: они говорили не на иврите, который оба знали лучше русского, а именно по-русски, оба получали от общения удовольствие и были доброжелательно-вежливы. Когда мы расстались, мой спутник обронил: Андрей – нормальный, жаль, не все такие.

Народ-гений или народ-психопат

Всегда ненавидел низкопоклонскую политкорректность в духе: «Знаешь, вчера узнал, что Шекли тоже еврей, надо же, какой талантливый народ, причем буквально во всем, хочешь – теорию относительности сочинят», а хочешь «на Васильевский остров я приду умирать».

Про Васильевский остров спорить не буду – хорошо получилось, а вот политики Израиля – инфантильные психопаты, цель которых – исключительно самоутверждение. Лучше всего это видно как раз по последней истории с Аль-Аксой.

Итак, подбиваем бабки.

14 июля два палестинца расстреляли полицейских, стоявших на воротах Аль-Аксы и, как говорится, были убиты ответным огнем. Можете называть это хоть терактом, хоть национальной борьбой с оккупантами – суть дела не меняется.

Израильские власти в ответ ввели новые правила безопасности, рамочные металлодетекторы, «раздевающие» сканеры, личные обыски, возрастные ограничения и так далее.

Палестинцы две недели бунтовали.

Чиновники шаг за шагом «давали заднего», каждый раз оставляя какую-то зацепку, чтобы сказать своим сторонникам: «Видите, мы же не до конца прогнулись, мы же все-таки уели этих арабов! Смысла в этом нет, но уели же».

Арабы заявили, что это не предмет торга, а дело принципа – и продолжали бунтовать до победного конца.

Через две недели власти позорно капитулировали, отказавшись от всех новаций в полном объеме.

За это время погибли около десяти человек, с сотню были ранены. Это что, весь результат этой затеи? Они когда затевали, про безопасность думали? Или про то, как палестинцам указать, где их место, а безопасностью лишь прикрывались?

В итоге им самим указали, где их место.

Израиль – как истеричный барчук, который визжит, закидывается, ногами по полу стучит, слюной брызжет, а когда ему надают пощечин, трусит и резко приходит в себя.

Разное

Сравнил их полицейских с нашими, которых во всей красе наблюдал 12 июня.

Израильские, пока не дошло до драки, куда более вежливы и куда меньше хамят.

Разговоры, что в Израиле полиция суперпрофессиональная — миф. Когда дело доходит до драки, у стражей порядка случается форменная истерика, тогда как наши хоть и жестоки, но работают на результат, а не на «мы им сейчас покажем».

Наши хуже.

Израильская система безопасности хоть и громоздкая, но они стараются, чтобы хотя бы евреям она доставляла минимум дискомфорта. У нас же силовикам наплевать на простых людей.

​

Менталитет русских и еврейских националистов очень похож. С 1967 года у евреев было полвека, чтобы как-то нормализовать отношения с палестинцами. За это время появились два новых поколения. Те, кто застал ту войну в зрелом возрасте, сейчас дряхлые старики. И дело даже не в том, что нормализации не получилось. Евреи просто ничего не сделали, СОВСЕМ!

У русских, скажем, тоже не все ладно с чеченцами, нормализация выходит в русском исполнении криво, косо, политику в России делают даже хуже, чем автомобили, но хотя бы пытаются идти в нужном направлении. Хотя бы не провоцируют конфликты на уровне официальных властей.

А в целом наши страны очень похожи.

Все репортажи Орхана Джемаля из Иерусалима:

Аль-Акса: Пойти на джума-намаз и остаться в живых

Шаббат в Иерусалиме

Израиль вынудили пойти на уступки

Не удержались в рамках

Как мне удалось помолиться в Аль-Аксе

4 Распечатать