«Таким, как ты, тут делать нечего»

Екатерина Нерозникова журналист

Гапур Гайсулаев живет в Новой Москве вместе с женой Дианой и двухлетней дочерью. Осенью он был уволен с должности художника-фотографа. Увольнение не только произошло с нарушением трудовых прав – Гапура пытались оклеветать, обвинив в хищении казенного имущества.

Таких людей, как Гапур, называют разносторонними. Член Союза журналистов, фотограф, общественный деятель, преподаватель, заботливый папа и примерный муж. А еще Гапур чеченец. Он вырос на Кавказе, знает, что такое война и межнациональная рознь.

Историю Гапура можно назвать иронией судьбы: много лет он изучал природу межнационального конфликта, а теперь сам оказался его жертвой. Гапур уверен – для увольнения не было ни одной причины, кроме его национальности. И он готов доказать это в суде.

Лапочки-чечены

Гапур с семьей живет в съемной двухкомнатной квартире. С порога видно, что это чеченский дом: тут так чисто, что блестит даже воздух. Нас встречает хозяин и его супруга Диана. Красивая,  улыбчивая, с копной вьющихся медных волос и мягкими жестами, она похожа на фею из сказки. В комнате играет их маленькая дочь – медь блестит и в ее кудрявых волосах.

Найти эту квартиру было не так уж легко – многие до сих пор отказываются заключать договор аренды с кавказцами. Хозяйка квартиры тоже рассказывала Гапуру и Диане, как до них ей звонили «какие-то чечены».

- Пришлось нам ей рассказать, что мы вообще-то тоже чечены, – смеется Диана. – Но она ответила, что мы лапочки.

Супруги – интеллигентные образованные молодые люди с большим опытом работы. Гапур с красным дипломом закончил Североосетинский государственный университет по специальности журналистика. После теракта в Беслане понял, что нужно заниматься общественной деятельностью.

- Тогда всех чеченцев переводили в чеченские вузы. Мы с сестрой были единственными студентами на факультете, идущими на красный диплом. Нас очень любили в институте, и руководство не дало нас перевести, хотя и получило такой приказ сверху. Формулировка была – во избежание конфликтов на национальной почве.

Тогда, в 2004 году, я и начал делать свой проект. Идею поддержало осетинское Министерство по делам национальностей. Мы создали Ассоциацию горской молодежи Кавказа, на ее базе запустили в Северной Осетии республиканскую газету «Единство». Ассоциация, к сожалению, распалась, а вот газета осталась. Из нее и вырос общественно-политический проект «Единство Кавказа», – рассказывает Гапур.

Впоследствии он представлял проект на разных площадках, участвовал в ряде мероприятий на тему межнациональных конфликтов. В 2010-м году презентовал «Единство Кавказа» на Селигере и вошел в двадцатку лучших, удостоился возможности рассказать о проекте в Кремле. Приглашали Гапура и за рубеж – на площадки ЮНЕСКО, Совета Европы.  

Фото из архива Гапура Гайсулаева

2010-й был золотым в жизни Гапура – он выиграл республиканский конкурс «Золотое перо», попал на свой первый «Машук». В том же году произошло и самое важное событие в жизни Гапура – он познакомился с Дианой. У них было очень много общего – оба журналисты по образованию, оба полны идей. Диана тогда уже вынашивала один из своих проектов – «Герой нашего времени», который позже реализовала на грозненском телевидении.

- Я телевизионщик, он пишущий – мы отлично дополняем друг друга. В 2013-м мы окончательно обосновались в Москве и загорелись идеей открыть школу журналистики для детей. Потом искали площадку, где можно это реализовать, и вышли на культурный центр. Галина Николаевна Чумикова нас очень поддержала, дала нам все возможности. Мы сами отбирали студентов, наши ребята – особенные. Школа могла бы развиться в куда более крупный проект, – рассказывает Диана.

Скоро Гапур и Диана снова станут родителями. До ухода в декрет Диана вела занятия в школе журналистики в культурном центре. Она сама разработала всю программу, готовила мероприятия, занималась сайтом. Гапур тоже преподавал в школе – по собственному желанию, без оплаты и оформления.

Диана учила детей не только журналистике, но и английскому – она закончила иняз в Чеченском госуниверситете, журналистское образование получала в Москве. Она очень любит свою работу, у нее масса идей для развития школы. Удастся ли их воплотить – большой вопрос: срок контракта Дианы истекает в сентябре. А в отделе кадров уже намекнули, что договор с ней вряд ли будет продлен.

Фотограф не нужен

А началось все с прихода в культурный центр «Внуково», подчиняющегося Департаменту культуры города Москвы, нового начальства. Это произошло в конце июля. Гапур на тот момент работал в должности художника-фотографа полтора года, и в августе планировал поехать с семьей в Абхазию на отдых.

- Я устроился на работу весной 2015 года. Сначала меня взяли на полставки, потом сделали предложение перейти на полный день. Супругу взяли на работу как руководителя школы журналистики.

Сказать, что нас любили – ничего не сказать. Предыдущий коллектив нас на руках носил, отношения были замечательные. Мы пришли работать в центр во время его полной реконструкции, это были тяжелые времена. Создали с нуля, в этой пыли, журналистский клуб.

Моя должность называется художник-фотограф, но на деле я был полноценным медиаспециалистом. Делал графику, монтировал видео, работал как журналист. Мы с супругой делали информационно-аналитическую передачу «Вестник Внуково». Хотели запустить полноценный продакшн-центр. Было много интересной работы, – рассказывает Гапур.

Уход директора Галины Николаевны Чумиковой был для коллектива шоком. Ее сменил Алексей Владимирович Ерохин. Он привел с собой заместителя – Арину Юрьевну Эрлих.

- Я помню их недобрые взгляды в мою сторону, да и нездоровая атмосфера появилась на работе, но отдыхать мы все равно уехали. А когда вернулись, новый начальник в непринужденной форме сказал мне, что планируется сокращение, и моей должности в штатном расписании не будет. Я был удивлен, но этим разговором все ограничилось. Я продолжал ходить на работу, – вспоминает Гапур.

Через две недели Гапур договорился с Ерохиным о встрече. В центре на тот момент уже не доверяли руководству. Гапур решил подстраховаться – начал записывать разговоры с начальником на свой телефон.

- Он начал мне плакаться, говорить о финансовых проблемах департамента. Сказал, что мою должность поэтому сокращают. Думал, видимо, что я просто расстроюсь и уйду, не буду ничего добиваться. Видимо, в их представлении все кавказцы какие-то дурачки, – вспоминает Гапур.

Вскоре Гапур попросил директора о новой встрече. К ней он подготовился лучше, чем к предыдущей: изучил трудовое законодательство и знал, что при сокращении работодатель обязан предложить ему другую должность, соответствующую его квалификации. А если вакансия не подходит, то должна быть выплачена компенсация.

- На встрече я заявил, что уходить не собираюсь. Сказал, что права свои знаю. Он ответил – хорошо, мы тебе что-нибудь найдем, нам нужен такой специалист. Поговорили вежливо, я успокоился.

30 сентября я получил уведомление о сокращении меня с 1 декабря. В уведомлении сказано, что подходящих должностей для меня нет, список вакансий приложен не был.

В этот же день я добился новой встречи с Ерохиным. Напомнил ему о его обещании, на что получил в ответ такое заявление: «Хочу сказать, чтобы все слышали – Гапура в штате не будет. Для тебя мест нет».  Это было сказано при Эрлих и заведующем отдела кадров. Тогда я понял, что меня попросту обманывали – пытались избавиться «по-хорошему», – считает Гапур.

Он понял, что пора подключать к делу юристов. Начал писать заявления, требовать выдать ему все соответствующие документы, в том числе список свободных вакансий. Писал заявление с требованием учесть его преимущественное право перед новыми сотрудниками. Работодатель понял, что от Гапура просто так не отделаешься.

- Сначала они играли в дурачка, а потом уже начали меня третировать. Начали требовать предоставить им регистрацию в Москве, военный билет. У меня, конечно же, все это было. Они начали бдить мой график – чтобы я четко работал в предписанные часы, хотя устав позволяет некоторым сотрудникам работать в свободном режиме, – вспоминает Гапур.

К тому моменту отношения между сотрудником и работодателем накалились почти до предела – начальство перешло на личности, начались оскорбления.

- Ты не семейный человек, у тебя нет ни жены, ни детей – так ему заявило руководство после того, как он написал заявление с просьбой учесть его семейное положение. Но и тут они промахнулись. Да, никях нам, как людям верующим, важнее регистрации в загсе, но 19 июля мы все же расписались. Только они об этом не знали. В любом случае, это было странно и глупо – нас все время видели вместе, видели нашу дочь. Все знали, что мы семья, – рассказывает Диана. Это происшествие ее очень обидело.

После этого Гапур снова встретился с Ерохиным. Директор сделал последнюю попытку договориться с несговорчивым сотрудником.

- Он сказал мне – почему бы тебе не переехать в Чечню? У меня там друг строит культурное учреждение. Я поспособствую твоему трудоустройству, сказал он мне. Я ответил, что не хочу никуда переезжать, что хочу быть полезен тут, в культурном центре. Этот разговор есть у меня на записи в телефоне.

Потом я написал заявления и в трудовую инспекцию, и в прокуратуру о том, что увольнение производится с нарушениями. После я много чего от них слышал – что они позвонят куда следует, что меня не возьмут больше никуда работать. Пошли угрозы со стороны Эрлих. А сам Ерохин вообще заявил – таким, как ты, тут делать нечего. Разумеется, он имел в виду мою национальность, – подчеркивает Гапур.

- Люди, которые до сих пор работают в культурном центре, сказали мне прямо – всего бы этого не было, если бы он не был чеченцем. Это понятно всем, кто с нами работал, – добавляет Диана.

Увольнение Гапура: акт первый

Кульминация истории случилась 3 ноября. Гапур приехал снимать мероприятие по заданию культурного центра. При себе он имел технику, выданную ему под расписку работодателем. Также при нем был график работы, где его имя указано как фотографа, освещающего мероприятие, запланированное на вышеуказанную дату.

- Такие планы мы получаем всегда, их подписывает директор. Я прихожу на мероприятие, меня окружает охрана и ведет, как заключенного, к начальству. Там меня ждет Эрлих и сотрудники полиции. Ерохина не было, он в этом участвовать не захотел.

Она заявила, что я не отдаю им технику, хотя я уволен. То есть они выставили все так, будто я, уволенный, украл у них технику, да еще и приперся на мероприятие. Я показал полицейским план и объяснил, что назначен сегодня фотографом, что я тут работаю. Эрлих в ответ сует им приказ о моем увольнении с 1 ноября, – вспоминает Гапур.

В тот день неожиданно выяснилось, что трудовой договор Гапура с культурным центром оказался срочным, хотя сам он утверждает, что принимали его на работу на бессрочной основе. В этом, скорее всего, было уверено и новое начальство – иначе бы не стало заморачиваться с сокращением.

- Раньше я мало понимал, какие есть различия в договорах – это сейчас я разобрался в нюансах.  Тут выяснилось, что срок окончания моего договора – 1 ноября. По закону, меня должны были уведомить об окончании моего договора за несколько дней до увольнения. Меня никто, разумеется, не уведомлял, а увольнение обыграли 3 ноября как спектакль, – рассказывает Гапур.

Чтобы подтвердить свои слова, он показывает мне документы – план мероприятия с подписями и датой, приказ об истечении срока трудового договора. Рассказ о том дне вызывает у него много эмоций. Открытое, ясное лицо Гапура меняется – теперь он выглядит суровым и слегка постаревшим.

- Самое неприятное для меня в этой ситуации – что они попытались меня унизить в глазах других сотрудников, выставить воришкой перед полицией. Но раз я такой плохой, то что же я приперся на работу? Отчего ж я в Чечню не побежал с их техникой? Эти моменты они, похоже, не продумали, – говорит он.

Несмотря на ажиотаж, Гапур продолжал держать себя в руках – и отказался сдавать технику, не подписав акт приема-передачи имущества. Отсутствие этой бумаги могло потом выйти ему боком.

- Так как ситуация была спорной, полицейские потребовали от всех проехать в отдел – включая Эрлих. Та занервничала – ведь именно она инициировала эту игру, не без ведома Ерохина. Они намеренно хотели дискредитировать мою личность.

Я все же настоял на своем и получил акт приема-передачи. Это же норма! Ведь я подписал акт о приемке имущества, когда утроился на работу. Слава богу, я это осознавал, хотя давление было очень большое. Этот акт стоил мне часа унизительных разборок. Я подписал его и уехал.

Увольнение Гапура: акт второй

Вскоре после представления с передачей съемочного оборудования Гапур снова пришел в культурный центр, чтобы провести занятие в школе журналистики. Он и раньше по вторникам и пятницам ездил в школу вместе с супругой – вел занятия, снимал ролики для сайта, работал с техникой. Но на этот раз при попытке зайти в здание центра Гапур узнал о себе много нового.

- Меня на пороге окружила охрана и сообщила, что у них есть указ директора не пускать меня в здание. Я потребовал показать мне указ – вместо этого мне продемонстрировали сообщение в вотсапе. Я увидел, как охраннику приходит сообщение от Арины Эрлих с требованием не пускать меня за порог. 

Гапур напомнил им, что культурный центр – это объект общей доступности, и не пускать определенного человека по «указанию сверху» они не имеют права.

- Никто не может запретить пускать в здание определенных лиц – меня, кавказцев, усатых, бородатых, лысых. Они же ответили, что имеют такое право, потому что есть террористическая угроза. Я тут вижу один подтекст – мол, я пришел всех взрывать. Может, кто-то увидит другой смысл в этих словах? Сомневаюсь, – сокрушается Гапур. 

Представление происходило на глазах у родителей его учеников. Они начали заступаться за Гапура перед охраной и требовать, чтобы преподавателя пустили на урок. И Гапур, и родители пытались дозвониться до Ерохина, но он не взял трубку. Так Гапур лишился возможности вести свои авторские занятия, даже на безвозмездной основе.

Вскоре, 16 ноября, Гапур подал иск в суд о незаконном увольнении.

- Мне потом звонили неизвестные люди и говорили, что советуют не доводить до греха и замять дело. Звонящие не представились, сказали только, что от общих знакомых. Я их просьбу проигнорировал, – рассказывает Гапур.

«Я буду бороться до конца»

В истории с увольнением Гапура было все, как в настоящем сериале – сначала ему обещали перспективы, потом унижали, оскорбляли, обманули с документами и даже угрожали. Никто прямо не сказал ему, что проблема в его национальности, но Гапур и так все прекрасно понял.

- Когда тебе говорят – а не поехал бы ты в свою Чечню, какие еще доказательства неприязни по национальному признаку нужны? Что, в Чечню могут «послать» русского или таджика?

Мы видим тут личную неприязнь, которая могла быть основана только на национальности. Эти люди меня совершенно не знали. Профессиональных вопросов ко мне тоже быть не может – у меня несколько высших образований, большой опыт работы в СМИ и на госслужбе, я член СЖР, выступаю экспертом на разных международных площадках, создал школу журналистики. Я не буду придумывать, что мне сказали – мол, ты чеченец, давай, до свидания. Я говорю, как есть. Я знаю, за что меня уволили, – утверждает Гапур.

У него на руках огромное количество бумаг, подтверждающих нарушение трудового законодательства. Есть и аудиозаписи разговоров с начальством – суд готов принять их в качестве доказательств.

- Сначала мы докажем нарушения в области трудового права, потребуем признания срочного договора бессрочным, а мое увольнение – незаконным. Отдельно мы будем добиваться, чтобы суд признал, что нарушения были совершены по причине дискриминации по этническому признаку, – подчеркивает Гапур.

Как человек принципиальный, сдаваться без боя Гапур не намерен. А с теми, кто говорит, что неприязнь к нему как к чеченцу неочевидна, он абсолютно не согласен.

- Мне говорят, что проблема дискриминации мной выдумана. Что значит выдумана? Она существует, это пора признать, говорить об этом.

Я столько лет живу в Москве, и не раз у меня собеседования заканчивались, не успев начаться. Спрашивали по телефону – кто вы по национальности. Когда отвечал, сообщали, что не могут ничем помочь. Более-менее порядочные объясняли, что у них есть негласный закон не брать кавказцев на работу, но бывало, что и просто бросали трубку. Самый худший вариант был такой – меня приглашали на собеседование, узнавали, откуда я родом, и в лицо говорили – собеседование закончено, кавказцев на работу не берем.

Хотелось скандалить, но я понимал, что надо быть выше этого. Да и люди ни в чем не виноваты – это проблема системы, – считает Гапур.

Он надеется, что суд признает его правоту по делу о нарушении трудовых прав. Что до признания национального подтекста этого конфликта, то здесь у Гапура надежд мало.

- Я думаю, что доказать дискриминацию по этническому признаку в этой стране не получится. В России никогда не признают увольнение по такой причине, ведь тогда придется признать, что такая проблема вообще существует. Но я буду бороться до конца. Я готов ко всему, – говорит Гапур.

Первое заседание по делу об увольнении Гапура Гайсулаева состоится 27 марта 2017 года в Солнцевском суде города Москвы. По решению Уполномоченного по правам человека в РФ на заседание будет направлен представитель омбудсмена РФ. КАВПОЛИТ будет следить за делом Гапура Гайсулаева.

Фото: Насима Бокова

0 Распечатать