Исповедь перед законом наказуема?

фото: коммерсантъ

Людмила Магомедова Автор статьи

На территории Дагестана, по данным местного МВД, около 30 тысяч носителей идеологии экстремизма. В конце марта глава ведомства Абдурашид Магомедов сообщил о прекращении постановки на профилактический учет по категории «экстремист». Но это не значит, что работа остановилась. Были созданы комиссии по адаптации бывших пособников НВФ, пытающиеся склонить их к явке с повинной и возвращению к мирной жизни. Но в августе 2016 года случился прецедент: дагестанец сам явился в Центр по противодействию экстремизму (ЦПЭ) дать признательные показания. Только суд это не разжалобило...

Как победить экстремизм, если ни комиссии, ни чистосердечные признания виновников для дагестанской фемиды не являются поводом смягчить наказание – разбирался КАВПОЛИТ.

«Сотрудники ЦПЭ сказали, что он все правильно сделал»

Весной 2016 года Шамиль Карагишиев познакомился возле мечети с Максудом Ризаевым. Карагишиев как раз искал работу и, увидев в машине незнакомца стройматериалы, решил подойти – разведать, не нужны ли ему разнорабочие. Дать ответ сразу Ризаев не смог, и они обменялись номерами.

– Через некоторое время он ему позвонил и предложил работу в какой-то строительной фирме. Правда, брат там не проработал ни дня, так как у них что-то сломалось из техники. (бетономешалка), – рассказывает сестра Шамиля, Зарема Карагишиева.

– Как выглядел Ризаев?

– Я его видела пару раз, особо не приглядывалась. Но в целом, светский парень. На лице слегка щетина. Приезжал на иномарке.

Потом в один день он пришел и попросил брата предоставить жилье его знакомому – Гусейну (Абу-Джабиру) Тагирову. Шамиль объяснил, что не может этого сделать, так как у него дома жена и сестра.

С этой просьбой Ризаев подходил к Карагишиеву трижды, и только на третий раз тот согласился помочь. К концу священного месяца Рамадана Шамиль отправил сестру и супругу в родное село, а сам остался с незнакомцем, планируя позже присоединиться к семье.

«Он остался у него дольше. На третий день Шамиль уже стал спрашивать: мол, почему не уходишь? В конце концов брат разозлился и уехал в село, оставив этого парня у себя. В общем он провел у нас девять дней. Из них пять дней с ним был брат. Все эти дни, по словам Шамиля, гость совершал намаз, читал Коран.

Брат опасался находиться с ним долгое время, ожидая, что вот-вот нагрянут правоохранительные органы и штурмуют дом. 5 июля за Абу-Джабиром приехал Максуд и забрал в неизвестном направлении», – продолжает Зарема Карагишиеева.

10 июля Тагирова убили во время спецоперации в Парауле.

2 августа Карагишиев явился в ЦПЭ с чистосердечным признанием в пособничестве НВФ. О явке с повинной он думал, еще когда Тагиров у него жил. По словам сестры Шамиля, он несколько раз порывался дойти до ЦПЭ, но останавливался у входа в здание – опасался.

«Он понимал, что есть Тагиров, за ним – еще кто-то. Боялся, что с нами может что-то случиться. Когда он узнал о ликвидации Тагирова, то решил во всем сознаться правоохранительным органам. Сотрудники ЦПЭ его похвалили, сказали, что он все сделал правильно. Даже пообещали, что ему сделают смягчения в суде», – рассказала Зарема.

Карагишиева задержали. В тот же день он дал показания следователю, на следующий день (3 августа) на него завели уголовное дело, но явка с повинной почему-то оформлена не была. Шамиля перевели в изолятор временного содержания.

Не в ту мечеть? Получай профучет

Карагишиевы – уроженцы Кайтагского района, в 2009 году переехали жить в Норильск. К тому времени Шамиль окончил школу в своем родовом селе Янгикент. В Норильске он занимался развозом хлебной продукции.

В 2015 году парень женился и переехал жить в Махачкалу. Но так как найти работу в Дагестане оказалось сложно, его мать Гайбат Гапарова намеревалась в августе приехать на родину и забрать сына с невесткой обратно в Норильск.

«Как все мусульмане, он стал делать намаз. Я рада была этому факту, так как это признак чистоты, порядочности. Для любого родителя ребенок с иманом (верой – прим. КАВПОЛИТа) – счастье», – говорит мать Шамиля.

– В какие мечети он ходил? – спрашиваем у сестры.

– Он не выбирал: ходил в те, которые находятся в непосредственной близости от него. Несколько раз был на Венгерских бойцов (салафитская мечеть – прим. авт.). Но как увидел, что там прихожан задерживают, перестал ходить.

– А его задерживали?

– Да. Как я знаю, после этого его поставили на профилактический учет в Ленинском РОВД. Неоднократно вызывали в ЦПЭ.

 – Каков по характеру ваш сын? – интересуемся у матери

– Доверчивый. Несколько раз он оставлял свои дорогие вещи друзьям в обмен на их старые, ссылаясь на то, что у этих людей нет возможности приобрести дорогие вещи. Даже сейчас мы по несколько футболок отправляем в СИЗО, он их раздает. Ну что ему скажешь.

Суд над Карагишиевым – самый «гуманный»?

Суды несколько раз переносили, и только в декабре дело передали в суд. Всего состоялось три заседания, последнее было запланировано в Ленинском суде на 6 апреля, но прошло 3 апреля. Адвоката подсудимого Аиду Касимову о переносе даты известил секретарь суда за несколько часов до начала заседания.

«Я явилась на процесс в 15:20 (за 10 минут до начала – прим. КАВПОЛИТа). Когда я зашла в приемную судьи М. Насрутдинова, чтобы обозначиться, мне сообщили, что суд уже огласил приговор. Я стала выяснять, как они могли провести последнее слово без моего участия. Но в ответ я получила только приговор на руки», – говорит адвокат Карагишиева.

За два часа до судебного заседания от 3 апреля, которое должно было состояться 6-го.

Парня осудили по статье о пособничестве НВФ (ч. 2 ст. 208 УК РФ) на восемь лет. Причем суд рассматривал дело Карагишиева согласно новой редакции данной статьи, которая предусматривает более жесткое наказание – от 8 до 15 лет лишения свободы (старая редакция – от 5 до 10).

«На момент совершения Карагишиевым данного деяния, начиная с 25 июня по 5 июля включительно действовала старая редакция. Поправки в статью внесли 7 июля 2017 года.

О совершенном деянии Карагишиев сообщает 2 августа. Учитывая все эти факты, суд должен был не только применить старую редакцию, но и назначить наказание с учетом смягчающих обстоятельств», – разъясняет юридические тонкости Касимова.

​

Адвокат с первого заседания ходатайствовала о рассмотрении дела в особом порядке, надеясь на то, что действия ее подзащитного будут квалифицированы согласно старой редакции. С мнением защиты тогда согласился даже гособвинитель.

Вопреки ходатайствам Касимовой суд решил рассмотреть дело в общем режиме судопроизводства и уже после определиться, на какую редакцию статьи ориентироваться.

Свидетелями выступили сотрудники ЦПЭ, которые приняли заявление Карагишиева. Они подтвердили, что до явки Шамиля ничего не знали о его косвенной связи с членом НВФ. Правоохранители отзывались о подсудимом положительно и просили суд о снисхождении к нему.

«Последнее слово» Карагишиева отложили на следующее заседание.

По сути у Шамиля были неплохие шансы получить маленький срок, но ситуация резко поменялась на следующем заседании: прокурор выступил с ходатайством о возобновлении судопроизводства по уголовному делу, обосновав это необходимостью прояснить ряд дополнительных вопросов.

Касимова полагает, что это было сделано намеренно, так как в ходе прений на предыдущем заседании она просила суд прекратить уголовное преследование ее подзащитного на основании явки с повинной.

«В статье 208 УК РФ есть примечание, где четко говорится о том, что лицо, добровольно сдавшее оружие, заявившее о своем преступлении, освобождается от уголовной ответственности.

Почему бы не показать положительный пример для тех людей, которые оказывают помощь или состоят в НВФ: да, ты понесешь наказание, но по справедливости и закону – и, возможно, будешь освобожден от уголовной ответственности», – рассуждает адвокат.

Более того, как нам стало известно из аудиозаписи заседания (имеется в распоряжении КАВПОЛИТа), судья Насрутдинов всячески пытался надавить на Карагишиева и требовал признать, что тот явился в ЦПЭ не по собственной инициативе, а по приглашению.

Вот выдержка из стенограммы предпоследнего заседания:

Судья: Почему они (ЦПЭ) не говорят, что вы приходили?

Обвиняемый: Я не знаю... Они мне даже сказали, что я правильно сделал, что сознался.

Судья: Обвиняемый, вы повторяете одно и то же! Вам сказали, вам сказали... У вас есть своя голова? Нужно быть слабоумным, чтобы поверить, что вам ничего не будет. Ничего не будет? Давай, убивай, коли ничего не будет... Это другое. Вы повторяете: «Мне сказали, ничего не будет». Вы сами тоже думайте: вас осуждают за ваши действия, а не за то, что вам сказали.

«Если разобрать досконально ситуацию, то это молодой человек, который недавно женился и честно сознается в совершении преступления. При этом он все это время переживал, раскаивался в содеянном и наконец решил явиться в отдел и признаться в содеянном. Почему бы не поддержать такого человека и не назначить ему наказание с учетом всех смягчающих обстоятельств, не нарушая право подсудимого на защиту, или прекратить уголовное дело?» – задается риторическим вопросом юрист.

Она уже подала жалобу в Верховный суд Дагестана.

Правозащитники считают, что решение по делу Карагишиева еще больше утвердит преступивших закон лиц в том, что лучше молчать.

Упасть и распластаться перед системой

Трудно приходится не только адвокатам, работающим над подобными делами. Особенно тяжело комиссиям по адаптации бывших приверженцев экстремизма.

Они есть практически в каждом районе и городе республики. Фактически их задача – склонить пособника НВФ к явке с повинной. При положительном исходе наставники ходатайствуют в судах о смягчении наказания своих подопечных и пытаются всячески помочь, участвуя в судебных процессах.

Проблема в том, что в правоохранительных органах не видят разницы между раскаявшимся и пойманным преступником. И в этом смысле в тупике оказывались сами члены комиссии.

«Комиссия уверяла людей, что с ними государство хочет установить нормальные отношения. Но эта работа убита господами из Москвы, которые решили, что если человек приходит сдаваться, то он должен упасть навзничь и распластаться перед ними», – пояснил осведомленный о работе комиссий источник КАВПОЛИТа.

По его словам, в начале деятельности комиссии около 80% дагестанцев желали исповедаться перед правосудием о своих преступных деяниях, 15% оставались при своем мнении. Скорее всего, с тех пор это соотношение сильно изменилось.

Остается надеяться, что комиссия посодействует Касимовой в ее правозащитной работе, ведь в одиночку переломить ситуацию сложнее.