Глава Чечни, вероятно, искренне возмутился решением Южно-Сахалинского городского суда о признании книги, состоящей фактически из цитат Корана, экстремистской. Это возмущение уже произвело резонанс.
Но что дальше? По словам нашего собеседника, известного исламского книгоиздателя Асламбека Эжаева, даже если мнение суда в Южно-Сахалинске будет отвергнуто вышестоящим судом, все может остаться по-прежнему.
Ведь в российском правосудии существует парадокс. Прецедентное право отсутствует. Но при этом прецеденты во всю применяются в судебной практике по признанию исламской или иной литературы экстремистской. И если один суд отменит постановление о запрете той или иной книги, десяток других судов могут ее вновь запретить, и это станет обязательным к исполнении по всей России.
– Как давно и каким образом начался процесс запрещения исламских книг?
– Первая книга с исламскими текстами, которая была запрещена в современной России, – это «Книга Единобожия» Мухаммада ибн Сулеймана ат-Тамими, опубликованная издательским домом «Бадр». Решение было вынесено Савеловским районным судом Москвы в 2004 году. Откройте список экстремистских материалов Минюста, она там под №2. Сам список был политическим решением. Появился инструмент, который присовокупили для выполнения нового тогда закона «О противодействии экстремизму».
Наряду с этим им тут же воспользовались и в Дагестане, где ранее был принят против так называемого «ваххабизма». Ситуация в стране была понятная, шла Вторая Чеченская кампания. Все – и мусульмане в их числе – промолчали.
– Закон против ваххабизма был принят раньше...
Нужно внести поправки в закон о противодействии экстремизму. Либо вообще этот закон отменить... Хотя это выглядит утопично
– Да. И он совершенно не соответствовал тому, что заявлено в Конституции России, но тем не менее закон этот какое-то время действовал. Факт остается фактом: в тот момент мусульмане посчитали, что запрет книги связан с особой обстановкой.
А книгу – ну запретили и запретили, думали, что это будет единичный случай. Мы тогда радовались тому, что удалось отстоять от уголовного преследования Тахира Абдурахманова, заместителя директора издательства «Бадр». Мы нанимали адвоката. И человека отстояли, не посадили, слава Богу.
– Как дальше развивалась ситуация?
– Потом через какое-то время пошла вторая волна. «Охота на ведьм» в лице мусульманского Фонда Ибрагим аль-Ибрагим и на все аналогичные саудовские, как считалось, опять же «ваххабитские» организации и персоналии. Начались движения со стороны прокуратуры, ФСБ, других органов. Нападки на эти организации часто шли через книги.
Первый массовый запрет мусульманских книг состоялся после изъятия литературы из библиотеки медресе в Бугуруслане (Оренбургская область). Произошло изъятие в ходе налета правоохранительных органов. Все книги по исламу, что нашли там на русском языке, – все их запретили. И тогда тоже никто не стал за них сильно вступаться. С тех пор пошли запреты на все.
Надо отметить, что «маяками» для запрета были, как правило, названия издательств, организаций и учреждений, которые нужно было закрывать. Постепенно стали выкашивать все книги, которые выпускались в фонде «Ибрагим». Правда, в то время еще остерегались запрещать сборники хадисов.
Следующая волна запретов уже касалась наименований исламских книг, котроые раньше издавались, к примеру, фондом «Ибрагим», а затем были переизданы другими. Книгу «Личность мусульманина» во второй раз запретили после выхода в моем издательстве. И весь сыр-бор был не из-за того, как книга написана, а из-за того, что книга выходила в фонде «Ибрагим».
Асламбек Эжаев. Фото: Коммерсантъ
Помимо этого в запрете книг сыграла свою нехорошую роль борьба между муфтиятами. Например, в книгах, издававшихся в моем издательстве, имелось одобрительное предисловие от Совета муфтиев России. В таком случае «конкуренты» из другого муфтията, соответственно, высказывались о книгах отрицательно.
– Тебя тогда кто-то поддержал?
– Были те, кто поддерживал меня. Я до сих пор признателен информационному фону, который, в принципе, и мне помог спустить на тормозах дело о запрете книг... Когда в список второй раз внесли «Личность мусульманина», единственный раз на моей памяти этим заинтересовались либеральные СМИ. Меня позвали на радио «Эхо Москвы». Я тогда – если не ошибаюсь, в 2007 году – сказал, что эта книга состоит буквально из цитат из Корана, практически 70% книги – это аяты Священной Книги. Я говорил, что после запрета этой книги следующий этап – это запрет перевода Корана.
– То есть уже тогда был очевиден дальнейший ход событий?
– Да. И, кстати, экспертизы все были построены на том, что в книге-де – в аятах Корана – есть утверждение превосходства одной религии над другими. Тогда было понятно, что это можно любой религии инкриминировать, но делают это с тех пор только в отношении мусульман.
Дальше уже пошли случаи массовых запретов книг на местах, потому что инструмент стал использоваться для «палочной системы» МВД, ФСБ, прокуратурой. Им нужны были дела по противодействию экстремизму, и легче всего было зайти куда-нибудь, книгу взять, купить в магазине – и по ней дело завести. Второе направление – это было преследование религиозных организаций и учреждений. Нужно медресе закрыть – приходят, находят одну книжку из списка и начинают преследовать по-полной.
Список запрещенной в РФ экстремистской литературы пополнила Конституция РФ.
— Раевский (@slavka_slv) September 10, 2015
Потом появились запрещенные организации – «Таблиг», «Хизб-ут-Тахрир» – и чтобы выкосить их, заходили тоже с обысками к ним домой, находили книги в их библиотеке, даже не запрещенные, и, никого не ставя в известность, в том числе заинтересованные стороны (издателей, авторов), прокуратура назначала своим распоряжением экспертизу, и в своем суде запрещали эту литературу. В общем, волна за волной выкашивалось очень много литературы, не только – в кавычках – «ваххабистского» толка, а вся подряд.
Один из примеров это – издательство «Сад», которое себя позиционировало как издающее суфийскую литературу. Директору подбросили взрывчатку. Он уже отсидел, вышел, а книги почти все их запрещенными стали.
– Все-таки сейчас заявление главы Чечни Рамзана Кадырова по запрету исламских книг можно считать резонансным? Это ново и неожиданно?
– Для тех, кто следил за процессом преследования исламской литературы, ничего нового нет. Резонанс есть от того, что появился новый человек в этой истории, и этот человек может жестко высказать свое мнение. Если я скажу то же самое, реакция будет, но другая, и не у журналистов, а у следственных органов.
– А может, что-то изменилось? Другой, как сейчас говорят, тренд. Вдруг произойдет ослабление давления, и из списка запрещенной литературы будут выводить исламские книги?
– Я не знаю. За все время было три случая исключения книг из списка экстремистской литературы,
– Какие?
– Один раз на суде отказали прокуратуре, потому что среди книг была брошюра за авторством Равиля Гайнутдина. Тогда подключилось много адвокатов, правозащитников. Недавно отменили запрет на перевод Корана Эльмира Кулиева. И из 68 книг, «забаненных» вновь в Оренбургской области, по 50 книгам не подтвердили решение о запрете. Однако все они до сих пор в списке Минюста сохранились. Потому что процедура требует, чтобы кто-то подал в суд из заинтересованных лиц и получил решение о выводе оттуда.
– Требуется дополнительное решение суда, чтобы исключить книгу из списка?
– Да, но при этом по части тех книг, которые вывели в Оренбурге, в двух-трех, а то и в четырех других регионах все равно появились новые решения о запрете.
– По-новой запретили? Замкнутый круг какой-то...
– Да, если по оренбургскому делу напишем в Минюст, чтобы они вывели, они уберут, а в Кемеровской области останется.
– Абсурд. А каков выход?
– Есть только один способ. Наверху должна быть воля по отмене черных списков литературы – как инструмента, удобного для правоохранительных органов в решении их задач. Необходимо, чтобы разбирательство в судах шло отдельно по каждой личности, по каждой книге или издательству. Чтобы это происходило в рамках определенного уголовного или гражданского дела, конкретно касающегося какой-то книги или издательства.
А в настоящее время у нас список прецедентный, хотя, как известно, правосудие в России не знает прецедентов. Если запретили книгу в другом регионе, то она запрещена по всей России, и ничего поделать здесь нельзя. Например, книга «Крепость мусульманина». А чем отличается «Крепость мусульманина» от той книги, которую в Южно-Сахалинске запретили?
В разных регионах свой тренд. Где-то хотят, чтобы экстремистов не было, где-то – мечетей, а где-то – вообще мусульман
– Практически ничем по содержанию.
– Просто у «Крепости мусульманина» составитель – гражданин Саудовской Аравии. Но книга состоит из аятов и хадисов. И в той же Чечне ходят по магазинам и, следуя закону, изымают эти книги и запрещают их продавать. Просто следуют российским законам.
– Но Рамзан Кадыров выразил свой взгляд?
– Да, чисто по-человечески руководитель высказался, наверное, он искренне возмутился. Ну а дальше-то что? Поменяют решение Южно-Сахалинского суда, и что?
– Есть еще сотня судов, похожих на Южно-Сахалинский?
– Да, и завтра «через дорогу» – на Камчатке – запретят. На самом деле страна не в «ручном» управлении. На местах свои какие-то аргументы у прокуратуры, у отделов ФСБ и прочих. Они живут по своим установкам. Нет такого, чтобы из Кремля им телеграмма пришла: в Южно-Сахалинске запретить книгу. Им на месте нужно было общину Южно-Сахалинскую на место поставить, имама «мордой об стол», вот они и занялись выискиванием запрещенной литературы. Просто, видимо, там других книг не было по бедности своей.
– Нужно принципиальное, политическое решение по так называемой борьбе с экстремизмом?
– Кто создал список литературы, только тот и может его отменить. Надо на уровне Государственной думы инициировать закон. Должны быть найдены какие-то механизмы из законодательства. Нужно внести поправки в закон о противодействии экстремизму. Либо вообще этот закон отменить... Хотя это выглядит утопично.
– Поиск исламских экстремистов на Сахалине – это разве не в тренде? По своей инициативе занимались?
– В разных регионах свой тренд. Где-то хотят, чтобы экстремистов не было, где-то – мечетей, а где-то – вообще мусульман.
– А где-то уже и так вопрос стоит?
– Съездите в Белгородскую область и попробуйте зарегистрировать мусульманскую общину.
– Это невозможно?
– Губернатор там со священником советуется и считает для себя возможным ущемлять права мусульман. Так что тренды на местах разные...
3 Распечатать
